Как-то раз я понял, что далеко не все мысли, приходящие тебе в голову, нужно записывать. И уж тем более, обнародовать. Не буду углубляться в причины. Скажу лишь только, что эта мысль имеет право на жизнь.
Что же стоит записывать? Пожалуй, понимаешь это тогда, когда, уйдя спать и пролежав часик другой, вскакиваешь с дивана с твёрдой уверенностью в том, что не сохранив пришедшее ощущение, потеряешь что-то важное. А может и не только ты один. И сегодня как раз такой случай. История будет не слишком длинной, а может быть, и не слишком интересной для многих. Однако, мне хочется сохранить её хотя бы для себя.
Где-то в конце апреля уже начинается время, когда закат выглядит особенно красиво. Быть может, просто становится достаточно тепло, чтобы комфортно любоваться им вне стен дома. Кто знает? Главное, становится тепло. А это уже само по себе радует.
Клонился к концу один из таких апрельских дней самого конца месяца. Было это вчера. Я выходил из одного из уже привычных торговых центров своего родного города на улицу. Где меня к тому времени поджидала наша скромная компания, успевшая покинуть здание парой минут ранее. И закат. Как бы это банально ни звучало, закат уже начинал разливаться багряными красками по небу.
Почему-то мне хорошо запомнились радостные лица ребят. Довольное выражение Лёхи, иллюстрировавшее физиономию наевшегося до отвала рыбой кота. Вечно хитро-прищуренная и в то же время слегка смущённая ухмылка Ника. Буквально фонтанирующая положительными эмоциями, выражениями лица и жестикуляцией Женя. И даже нывший уже третьи сутки от безысходности выбора (достойного буриданова осла) Антон, расплывался в своей привычной слегка придурковатой улыбке, держа в руках матово-голубой пакет с новой камерой. В такие моменты хочется улыбнуться пошире. Такой вот фейерверк, который делает жизнь похожей на праздник.
Но вдруг Женя начинает с кем-то что-то обсуждать и поворачивается к солнцу так, что оно начинает подсвечивать с боку лицо и радужку глаз так, что последняя кажется непривычно яркой и выразительной. "Замри!" — выпаливаю я, спешно пытаясь вытянуть за разноцветный ремешок камеру из рюкзака, распираемого моей толстовкой.
Знаете, как в криминальных фильмах именитых заграничных режиссёров? Посреди комнаты главный герой-мошенник, добирается таки до желанного сокровища. Хватает его. И тут из темноты слышится звук десятка стволов, снимаемых с предохранителя. Загорается свет. Блюстители порядка устроили засаду. А ведь он был так близок. Ну, не смог. Зато шёл к успеху.
Также и наш скромный кружок фотолюбителей. Сразу же достал камеру Ник. Через некоторое время, чертыхаясь, извлёк из кармана свой ультразумчик Лёха. Один Антон невольно дезертировал в модели, вспомнив что аккумулятор у новой камеры разряжен, а запасной он взять не догадался.
Так вот мы и стояли посреди одной из главных улиц города, изображая миниатюру «Съёмки модели для очень именитого журнала», очень вяло перетекая к набережной. Но как я и сказал, больше было похоже на то, что мы именно стояли. Зато это было очень весело. Попридуриваться мы успели вдоволь.
— Ребята, у вас двух рублей не найдётся? — услышал я слева незнакомый голос. И тут же наступило всеобщее молчание и раздалось уже знакомое: — Нет, нет. Совершенно нету мелочи.
Слева от нас стоял побитый жизнью мужичок средних лет в потёртой, но не безвозвратно грязной, тёмной одежде коричневатых тонов. Если бы он был одет во что-то новое и строгое, я бы даже мог подумать, что он весьма молод. В правой руке он держал то ли пакет, то ли авоську. Не берусь даже говорить, была ли она вообще — нас разделял Антон. Свободную руку он протягивал к последнему.
— А хотите сфотографировать простого пермского бомжа? — внезапно услышал я, выгребая из кармана мелочь.
— Да нет, спасибо, — как-то неловко вырвалось у меня, когда я протягивал найденные в недрах кармана монетки.
— Ну как пожелаете, — сказал простой пермский бомж, поблагодарил нас и бесследно исчез, и в порыве всеобщего веселья о нём забыли.
Быть может, я что-то напутал в описании или в последовательности событий. Но это не столь важно. Сейчас меня интересует другое. Почему я отказался снимать? Не знаю точно. Наверное, потому, что столь внезапное предложение меня смутило. Пожалуй, второй причиной было то, что снимать человека, пользуясь его положением, мне кажется довольно унизительным по отношению к нему. Как будто ты предлагаешь прохожим сфотографироваться с обезьянкой. Но задумываясь сейчас об этом, я жалею о не сделанном кадре.
Пожалуй, этот человек достоин того, чтобы его портрет вошёл в историю или хотя бы украсил какую-нибудь выставку. Наверное, это как раз тот случай, когда человек вызывает у меня симпатию уже после мимолётного столкновения. Такой вот человек с неизвестной, но наверняка трудной, судьбой. Однако, не опустившийся до барахтанья в грязи под забором ближайшего рынка в пьяном угаре. Поднимает его в моих глазах хотя бы отсутствие в его просьбе о паре рублей мата и свойственной местной гопоте дерзости. Простая вежливая просьба о небольшой помощи. Простая просьба. Простого пермского бомжа. Наверное, поэтому мне безумно хочется запечатлеть этого человека для истории. И услышать Его историю.
Что же стоит записывать? Пожалуй, понимаешь это тогда, когда, уйдя спать и пролежав часик другой, вскакиваешь с дивана с твёрдой уверенностью в том, что не сохранив пришедшее ощущение, потеряешь что-то важное. А может и не только ты один. И сегодня как раз такой случай. История будет не слишком длинной, а может быть, и не слишком интересной для многих. Однако, мне хочется сохранить её хотя бы для себя.
Где-то в конце апреля уже начинается время, когда закат выглядит особенно красиво. Быть может, просто становится достаточно тепло, чтобы комфортно любоваться им вне стен дома. Кто знает? Главное, становится тепло. А это уже само по себе радует.
Клонился к концу один из таких апрельских дней самого конца месяца. Было это вчера. Я выходил из одного из уже привычных торговых центров своего родного города на улицу. Где меня к тому времени поджидала наша скромная компания, успевшая покинуть здание парой минут ранее. И закат. Как бы это банально ни звучало, закат уже начинал разливаться багряными красками по небу.
Почему-то мне хорошо запомнились радостные лица ребят. Довольное выражение Лёхи, иллюстрировавшее физиономию наевшегося до отвала рыбой кота. Вечно хитро-прищуренная и в то же время слегка смущённая ухмылка Ника. Буквально фонтанирующая положительными эмоциями, выражениями лица и жестикуляцией Женя. И даже нывший уже третьи сутки от безысходности выбора (достойного буриданова осла) Антон, расплывался в своей привычной слегка придурковатой улыбке, держа в руках матово-голубой пакет с новой камерой. В такие моменты хочется улыбнуться пошире. Такой вот фейерверк, который делает жизнь похожей на праздник.
Но вдруг Женя начинает с кем-то что-то обсуждать и поворачивается к солнцу так, что оно начинает подсвечивать с боку лицо и радужку глаз так, что последняя кажется непривычно яркой и выразительной. "Замри!" — выпаливаю я, спешно пытаясь вытянуть за разноцветный ремешок камеру из рюкзака, распираемого моей толстовкой.
Знаете, как в криминальных фильмах именитых заграничных режиссёров? Посреди комнаты главный герой-мошенник, добирается таки до желанного сокровища. Хватает его. И тут из темноты слышится звук десятка стволов, снимаемых с предохранителя. Загорается свет. Блюстители порядка устроили засаду. А ведь он был так близок. Ну, не смог. Зато шёл к успеху.
Также и наш скромный кружок фотолюбителей. Сразу же достал камеру Ник. Через некоторое время, чертыхаясь, извлёк из кармана свой ультразумчик Лёха. Один Антон невольно дезертировал в модели, вспомнив что аккумулятор у новой камеры разряжен, а запасной он взять не догадался.
Так вот мы и стояли посреди одной из главных улиц города, изображая миниатюру «Съёмки модели для очень именитого журнала», очень вяло перетекая к набережной. Но как я и сказал, больше было похоже на то, что мы именно стояли. Зато это было очень весело. Попридуриваться мы успели вдоволь.
— Ребята, у вас двух рублей не найдётся? — услышал я слева незнакомый голос. И тут же наступило всеобщее молчание и раздалось уже знакомое: — Нет, нет. Совершенно нету мелочи.
Слева от нас стоял побитый жизнью мужичок средних лет в потёртой, но не безвозвратно грязной, тёмной одежде коричневатых тонов. Если бы он был одет во что-то новое и строгое, я бы даже мог подумать, что он весьма молод. В правой руке он держал то ли пакет, то ли авоську. Не берусь даже говорить, была ли она вообще — нас разделял Антон. Свободную руку он протягивал к последнему.
— А хотите сфотографировать простого пермского бомжа? — внезапно услышал я, выгребая из кармана мелочь.
— Да нет, спасибо, — как-то неловко вырвалось у меня, когда я протягивал найденные в недрах кармана монетки.
— Ну как пожелаете, — сказал простой пермский бомж, поблагодарил нас и бесследно исчез, и в порыве всеобщего веселья о нём забыли.
Быть может, я что-то напутал в описании или в последовательности событий. Но это не столь важно. Сейчас меня интересует другое. Почему я отказался снимать? Не знаю точно. Наверное, потому, что столь внезапное предложение меня смутило. Пожалуй, второй причиной было то, что снимать человека, пользуясь его положением, мне кажется довольно унизительным по отношению к нему. Как будто ты предлагаешь прохожим сфотографироваться с обезьянкой. Но задумываясь сейчас об этом, я жалею о не сделанном кадре.
Пожалуй, этот человек достоин того, чтобы его портрет вошёл в историю или хотя бы украсил какую-нибудь выставку. Наверное, это как раз тот случай, когда человек вызывает у меня симпатию уже после мимолётного столкновения. Такой вот человек с неизвестной, но наверняка трудной, судьбой. Однако, не опустившийся до барахтанья в грязи под забором ближайшего рынка в пьяном угаре. Поднимает его в моих глазах хотя бы отсутствие в его просьбе о паре рублей мата и свойственной местной гопоте дерзости. Простая вежливая просьба о небольшой помощи. Простая просьба. Простого пермского бомжа. Наверное, поэтому мне безумно хочется запечатлеть этого человека для истории. И услышать Его историю.